Учебная работа. Болезни ликвидаторов аварии на ЧАЭС

Учебная работа. Болезни ликвидаторов аварии на ЧАЭС

1. Психические последствия трагедии

неувязка судьбы как актуального пути личности конкретно связана с неувязкой изменчивости жизни. Вспомним обычное для русской реальности судьба — непрерывное развитие в смысле «движения ввысь», восхождения к «светлому будущему».

Последствием доминирующего представления о совершенно точно цельной логике персональной жизни нередко оказывается отсутствие «иммунитета» в отношении различного рода конфигураций, в особенности кардинальных. Единый стержень жизни, встречающий на собственном пути преграду, нередко ломается, а все, что выстраивалось относительно него, распадается. Непременно, данная ситуация выступает как травма для личности. Человек попадает вроде бы в «просвет бытия», когда подлинное и настоящее бытие можно углядеть только через щель в заборе. «Забор цивилизации» плотно огородил человека, снутри забранного места появилась драма, которую экзистенциализм определил так: как жить в неподлинном мире, который мне чужд, притом и поэтому, что «я есть» в этом мире и в моем «есть» для меня просвечивает подлинность? Как приспособиться к изменяющемуся миру?

В забугорной научной литературе удачно изучаются пространство и роль разных актуальных событий, влияющих на здоровье человека. Так, А.Абель изучила зависимость соматического и психологического состояния от того, как вспоминаются личностью нехорошие и положительные актуальные действия. Испытуемых просили вспомянуть и отдать полное детализированное описание положительных, негативных и нейтральных актуальных событий. Приобретенные данные выявили «четкую связь меж текущим психологическим состоянием и оценкой прошедших событий жизни, также… проявили, что мемуары изменяют состояние субъекта в согласовании с вспоминаемым событием».

С. Фанк и Б. Хьюстон провели особое исследование, задачей которого было установление связи меж выносливостью и травматичными актуальными событиями. Они нашли статистически важные корреляционные связи меж неумением адаптироваться к окружающей среде и низкой физической выносливостью человека.

Остальные создатели, Дж. Браун и К. Мак Гилл приводят данные, что и положительные актуальные действия оказывают негативное воздействие на здоровье человека, но только при условии низкой самооценки.

Российские исследователи задачи воздействия травматичного актуального действия на здоровье человека Л.Г. Одичавшая и А.В. Махнач связывают данную закономерность с моделью стресса, «согласно которой аккумуляция актуальных событий, несопоставимых с представлениями о для себя, ведет к соматическим болезням….Для проверки данной для нас догадки было проведено два опыта, в каких положительные актуальные действия и

Г.В. Залевский показывает, что «человек часто отвечает понижением платичности, гибкости поведения, фиксированными формами поведения различного уровня и вида на экстремальные, стрессогенные ситуации, которые вызывают психологические состояния напряженности, тревогу, ужас, фрустрации».

Ситуация осложняется тем, что в критериях быстро изменяющегося мира часто необдуманно внедряются новейшие технологии, которые усиливают число экстремальных событий. Понятно, что такие действия, вместе с разными поражающими факторами, действуют на человека по-разному. У одних чувство угрозы обостряет внимание, ускоряет протекание мыслительных операций, что содействует активным и целесообразным действиям. У остальных появившаяся угроза вызывает так называемое пассивно-оборонительное времени периодом завышенной возбудимости следует достаточно длительный период подавленности и состояние отрешенности»>апатии

с обострением чувства одиночества и безысходности, что нередко мешает трезво оценивать складывающуюся обстановку и принимать адекватные решения.

Так, А. Рабонис и Л. Бикмэн обобщили статистические данные материалов 52 техногенных катастроф и огромного количества литературных источников. Выяснилось, что у 35,2% пострадавших имелись стойкие психопатологические совпадение, посреди которых 25,8% — депрессии, 29,9%) — завышенная тревожность, 35,8% — соматические психогенные расстройства, 22,9% -развитие алкоголизма. Но «решающим фактором, определяющим механизмы формирования психологических состояний, отражающих процесс адаптации к сложным условиям у человека, является не столько беспристрастная суть «угрозы», «трудности», «трудности» ситуации, сколько ее личная, личная оценка человека».

Принципное отличие меж стихийными бедствиями и «новенькими видами неудачи», таковыми как радиационная трагедия, в том, что крайняя нарушает аристотелевские принципы драмы». Иными словами, радиационная трагедия не имеет ни кульминации, когда люди буквально знают, что «ужаснее уже не будет», ни конца, когда можно начинать процесс восстановления. Потому, как пишет М.Ю.Киселев, «природные катастрофы можно метафорически сопоставить с наточенными болезнями, в то время как радиационные катастрофы похожи на приобретенные

Интенсивное развитие ядерной энергетики породило Энтузиазм общества к последствиям деяния доз облучения. Традиционные положения радиобиологии уверяют в том, что обычным отдаленным последствием лучевого действия являются лейкемии и приличные раки, развитие которых ожидается через 10 и наиболее лет опосля радиационного действия. Стоит выделить, что данная теория разработана на базе наблюдений за клиническими эффектами огромных доз радиации, другими словами тех, которые в острый период облучения вызывают традиционные признаки острой лучевой заболевания. Все модели прогнозирования доп случаев онкопатологии, вызываемые большенными дозами радиации, так же как и построение соц программ по предотвращению радиационно индуцированных раков, базировались на анализе эпидемиологических данных и не воспринимали в расчет характеристики персональной реактивности и радиочувствительности человека.

В истинное время признано положение о зависимости ответной реакции организма человека на облучение от приобретенной дозы, согласно которому высочайшие дозы радиации вызывают прямое повреждение тканей и развитие облигатных симптомов лучевой работоспособности»>заболевания

, тогда как малые дозы запускают каскад неспецифических компенсаторно-приспособительных реакций и только предрасполагают пострадавшего к развитию у него работоспособности»> работоспособности»>заболевания .

В крайнем случае, как указывают почти все создатели, клинические проявления патологии носят случайный, другими словами вероятностный нрав и почти во всем зависят от персональной психосоматической предиспозиции человека. Так, А.К. Гуськовой систематизированы и тщательно описаны дозовые зависимости конфигураций нервной системы у ликвидаторов: в спектре настоящих доз облучения, приобретенных этими пациентами корреляции конфигураций состояния нервной системы от дозы облучения не выявлено.

исследование особенностей психического статуса ликвидаторов трагедии, проведенное А.Г. Чудиновских, не выявило связи найденных нарушений ни с дозовой перегрузкой, официально представленной в документах, ни с временем пребывания на ЧАЭС.

Полный анализ выраженности сосудистых и психо- регулирующих многофункциональный уровень внутренней жизни организма»>вегетативных нарушений у ликвидаторов, страдающих половыми нефункциональностями на фоне диэнцефальных расстройств, не выявил зависимости обозначенных нарушений от дозы радиационного действия.

Потому, основываясь на узнаваемых дозозависимых эффектах радиации и средних дозах облучения, приобретенных ликвидаторами, можно было бы полагать отсутствие важных и продолжительно имеющихся патологических конфигураций состояния здоровья у участников ликвидации трагедии на ЧАЭС.

Тем не наименее, почти все исследователи находили огромную частоту и тяжесть клинических синдромов у ликвидаторов по сопоставлению с местным популяцией, не принимавшим роли в аварийных работах, но получившим приблизительно такие же дозы облучения. Не считая того, все исследователи подчеркивают наличие психических деформаций в поведении ликвидаторов трагедии на ЧАЭС.

Так, обобщенные данные Мед радиационного научного Центра РАМН показали, что 80% ликвидаторов, работавших на станции с 1986 по 1988 год и получивших дозы облучения до 35 бэр, в 1993 году имели нарушения адаптационно-защитных систем организма. У их отмечались признаки 1) психической и социальной дезадаптации; 2)нейро-циркуляторной дистонии; 3) эндокринопатии; 4) иммунодепрессии; 5) дисбаланса в ситеме гомеомтаза.

По воззрению головного психиатра 3 ГУ МЗ РФ расстройств, дисгриппии, чувственной неустойчивости и физической истощаемости, формируется у ликвидаторов в интервале от 0,5 до 5,5 лет опосля работ на ЧАЭС в 90-95% случаев, в том числе при относительно малых дозах облучения. А.К.Чебан нашел патогенетический механизм формирования и проградиентного течения дезадаптационного синдрома у облученных лиц с развитием у крайних астенического, астено-депрессивного состояний и ранешнего старения.

Иными словами, трагедия на Чернобыльской АЭС привела к принципным изменениям научных представлений о воздействии ионизирующего излучения на здоровье человека. Сама ситуация трагедии представляет собой техногенную катастрофу, расцениваемую большинством вовлеченных в нее как стрессогенную. Ах так обрисовывает Г.У.Медведев установка для производства энергии в заданных режимах и условиях применения, располагающаяся в пределах определённой проектом территории, на которой для осуществления этой цели используются ядерный реактор) во время трагедии: «Основной инженер порою терял самообладание. То впадал в ступор, то начинал голосить, рыдать, лупить кулаками и лбом о стол, то развивал бурную, лихорадочную деятельность. Громкий баритон его был насыщен предельным напряжением».

С иной стороны, контингент пострадавших в трагедии был очень неоднородным по возрасту, соц статусу, начальному психофизиологическому состоянию, по собственной готовности жить и работать в экстремальных критериях. Другими словами, пострадавшие существенно различались меж собой по персональной реактивности и личной расположенности к стрессовым реакциям. Меж тем, по данным Г.М. Румянцевой и М.О. Лебедевой, спустя 5 лет опосля трагедии фактически все обитатели грязных территорий, также ликвидаторы трагедии, обследованные в процессе медико-психологического тестирования, оценили трагедию на ЧАЭС и ее последствия как тяжелое, выходящее за рамки обыденного опыта событие. Все эти противоречивые данные востребовали новейших подходов к оценке последствий облучения.

Обилие реакций людей разъясняется чертами сложных взаимодействий наружного и внутреннего причин, к которым относятся черта экстремальной ситуации, личностно-типологические свойства участников действия, их проф и психическая устойчивость. Тогда можно представить, что ликвидаторы, завлеченные принудительно по полосы военкоматов, также обитатели Чернобыльского района, должны различаться от ликвидаторов-профессионалов, почаще всего добровольно участвовавших в ликвидационных мероприятиях. Д.И. Комаренко дает для описания различия в поведении и реагировании на трагедию термин «состояние радиационного напряжения». Сюда входят: » специфичный комплекс многофункциональных расстройств, выявляемый у ликвидаторов трагедии и обитателей грязных территорий, наблюдаемый наиболее чем у 60% обследованных, также вегетативный, вегето-кардиальный, вегето-неврастенический, вегето-эндокринный, вегето-иммунопатический, вегето-остеопатический и др. движение — совокупа симптомов с общим патогенезом»>синдромы «.

В 1У издании официального южноамериканского диагностического психиатрического эталона, вошедшего составной частью в 10 международную систематизацию заболеваний, этот термин носит заглавие PTSD либо посттравматическое стрессовое расстройство.

Посттравматическое стрессовое расстройство имеет тенденцию не только лишь не исчезать со временем, да и становиться все наиболее ясно выраженным, также может проявляться на фоне общего наружного благополучия. Так,, японские спецы, длительное время отслеживающие медико-социальный статус лиц, переживших атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, обрисовывают психические конфигурации данной для нас группы людей как закономерные отдаленные последствия радиационного излучения, отмечая, что расстояние от эпицентра и патологического состояния либо нарушения какого-нибудь процесса жизнедеятельности»> частое проявление какого-либо заболевания острого лучевого поражения являются предопределяющими факторами психического состояния даже спустя 40 лет.

Главные нарушения, связанные с действием действия, выходящего за границы обыденного людского опыта, верно прописаны в DSM 1У и потому известны.

Как зафиксировано в описании синдромов PTSD, посттравматические стрессовые расстройства обычно развиваются в течение месяца опосля действия, выходящего за границы обыденного людского опыта. Но пациенты, пережившие психотравмирующее событие, нередко не склонны говорить о собственных переживаниях, а мед работники, как правило, не знакомы с симптоматикой PTSD, потому нездоровые получают главный диагноз «состояние» и тлт. или диагноз соматического нрава.

Возможность развития PTSD, как указывалось выше, остается навечно опосля психотравмы, один отдельный признак, частое проявление какого-либо работоспособности»>заболевания) от греч. — вариант данного расстройства могут разнообразить, не совпадать с обычными диагностическими признаками, иметь нрав син-дромальной незавершенности, что делает доп трудности в снятие либо устранение симптомов и работоспособности»>заболевания «>лечении . Так, А.Г. Чудиновских, анализировавший психическое состояние пострадавших в итоге трагедии на Чернобыльской АЭС , отмечает, что «почти всегда наблюдалось резкое несоответствие меж наличием бессчетных жалоб и подчеркнутой озабоченности нездоровых своим состоянием, с одной стороны, и рисунком их поведения в отделении, с иной«.

Исследования Тарабриной Н.В., Лазебной Е.О. и Зеленовой М.И. демонстрируют, что основным психическим последствием пребывания в аварийной Чернобыльской зоне ликвидаторов было «чувство, что поменялось их взор на жизнь в целом, тип чувственного реагирования. Эта измененность переживалась как негативная, вызывающая чувство внутреннего дискомфорта… Ликвидаторы воспринимают себя опосля Чернобыля как наименее «активных», наименее «мощных» и наименее «не плохих» по сопоставлению с тем, какими они были до Чернобыля». Создатели делают вывод, что негативное восприятие себя ведет к дезадап-тивному поведению, подтверждающему его неполноценность и затрудняющему удачливость посттравматической психологической адаптации.

П.Т. Петрюк и И.А. Якушенко указывают, что ликвидаторы трагедии различаются «высочайшим уровнем личной тревожности, чувственной лабильностью, ригидностью, интроверсией, гипотимией и фрустрированностью. Данные личностные индивидуальности клинически проявлялись неуверенностью в собственных силах, чувством социальной незащищенности, пассивностью, депрессивной настроенностью по отношению к собственному состоянию, пессимизмом в плане собственных перспектив, неверием в «обещания» официальных муниципальных структур.

Г.М. Румянцева подчеркивает распространенность разных психологических нарушений посреди 84,4% ликвидаторов, при этом «значимая толика принадлежит депрессиям. Прямых зависимостей от приобретенной радиационной дозы найдено не было…Все это позволило высказать предположение о полифакторной природе психологических расстройств у ликвидаторов: с одной стороны, они вторично появляются на фоне соматических, в большей степени сосудистых болезней, с иной — через психический дистресс, связанный с личной оценкой причин трагедии и их вероятного воздействия на здоровье».

Спустя 12 лет опосля трагедии по данным анкетного опроса людей, участвовавших в ликвидации последствий трагедии на ЧАЭС, «36% ликвидаторов все еще не приспособилась к новенькому для их виду жизни опосля Чернобыльской трагедии, испытывает физические, нравственные, вещественные и социальные трудности, состояние волнения за свою жизнь и будущее, депрессию, чувство безразличия и отчаяния». В наиболее ранешней работе О.В. Чинкина показывает на выявившуюся тенденцию как » углубление психологической дезадаптации и повышение риска суицидального поведения» у 84%о ликвидаторов трагедии на ЧАЭС.

В.Б. Поздяк, Т.С. Гелда и Е.Ю. Зиборова, проведя мониторинговое исследование суицидологической обстановки посреди ликвидаторов трагедии, отмечают, что «средний возраст суицидента был 40,9 ±7,4 года, более нередко встречаемый возрастной спектр 30-49 лет. В качестве метода покушений на свою жизнь 72,7% ликвидаторов «предпочли» мощное травматическое средство в вечерне-ночное время суток и в большей степени в выходной денек».

В.А. Клименко, анализируя результаты социологического исследования, проведенного Институтом социологии АН Республики Беларусь в 1998 г., приводит последующие числа: лишь у 3% респондентов состояние здоровья за прошедший опосля трагедии период не поменялось. «По воззрению ликвидаторов, — пишет В.А. Клименко,- главный предпосылкой ухудшения их здоровья явилась приобретенная в период ликвидации трагедии доза радиоактивного облучения. Вторым фактором, повлекшим ухудшение здоровья, является, по утверждению ликвидаторов, невнимание страны к их нуждам… Ухудшение здоровья в значимой степени воздействовало на изменение взглядов на смысл жизни. По данным опроса лишь 9,5%, а посреди пожилых людей 7,8% полностью приспособился к новенькому виду жизни опосля трагедии».

Н.П. Бавыкина, К.И. Прощаев и А.Н. Ильницкий разглядывают работоспособности»>кровообращения как занимающие принципиальное пространство в структуре различной психосоматической патологии участников ликвидации трагедии. Они подчеркивают, что традиционное целью которого является облегчение данной патологии » не приносит хотимых результатов невзирая на полноту и адекватность проводимых мероприятий».

Эти данные подтверждаются авторским коллективом Санкт Петербургского НИИ радиационной гигиены МЗ РФ

С.П.Успенский и О.С.Успенская при анализе медицинской патологии у ликвидаторов трагедии на ЧАЭС также указывают, что «ведущей терапевтической патологией является ишемическая болезнь сердца с явлениями стенокардии напряжения, осложненной атеросклеротическим либо постинфарктным каридосклерозом, гипертоническая болезнь с ХНК различной степени тяжести».

Связь болезней с нравом адаптации плодотворно исследуется в психической литературе. М. Райм и М. Бонами пришли к заключению, что «нездоровым с сердечнососудистыми болезнями характерны два конфликтующих уровня саморегуляции: главный, животрепещущий уровень, определяющий активность субъекта, связанный с соц нормами; 2-ой -латентный либо подавленный уровень, определяющий тенденцию к пассивности и зависимости».

Связь адаптационных действий с чувственной сферой личности является одним из самых обсуждаемых вопросцев в психологии. Отмечая многоуровневый нрав адаптации, создатели подчеркивают, что психическая составляющая адаптационных действий различается «наличием сознательного регулирования, в базе которого лежит личностная оценка. Крайняя постоянно преломляется через чувственную сферу». С одной стороны, создатели опираются на точку зрения Ч.Дарвина и У. Кэннона, рассматривавших эмоциикак специфичный мобилизационный механизм энергетических ресурсов. Так, Р.М.Грановская пишет, что «парадокс чувственного переживания — сигнал для перехода от автоматизмов поддержания физиологического равновесия организма к активной приблизительной деятель, поиску критерий для адаптации».

Тут обращается внимание на тесноватую связь чувственности человека с определенностью или с неопределенностью, как поступающей инфы, так и временного интервала ее получения человеком. «Наибольшее стрессо-генное действие соединено с таковой неопределенностью поступления сигналов, когда человек не может предугадать время действия раздражителя», — указывают Е.И. Соколов и Е.В. Белова на индивидуальности радиационного излучения как «раздражителя-невидимки». Если человек может предугадать последствия деяния раздражителя, то у психики есть время на формирование модели поведения, адекватной ситуации. Условия неопределенности «принуждают организм поддерживать неизменное тоническое напряжение соответственных психофизиологических действий и поддерживать временные связи нейронов, расходуя зря существенное количество энергетических ресурсов».

С иной стороны, существует точка зрения Г. Селье и К. Изарда, рассматривавших эмоциональное напряжение как на биологическом уровне целесообразную реакцию организма. В.С. Ротенберг и В.В.Аршавский указывали, что «расстройство здоровья рассматривается не как автоматическое следствие долгого и интенсивного напряжения, как итог недостаточной эффективности этих устройств, которые в принципе как раз и призваны обеспечить сопротивляемость в всех критериях».

Я.В. Семке замечает: «С этих позиций чувственный нарушающее его гомеостаз«>стресс реакция организма на воздействие , нарушающее его гомеостаз) просит разноплановой оценки: зависимо от силы, продолжительности, положительной либо отрицательной чувственной реакции он может протекать в обычных границах либо перебегать в болезненное состояние… В итоге происходящих сдвигов… развиваются специальные » работоспособности»>заболевания социальной адаптации».

В.П. Казначеев, рассматривая аффективный нюанс адаптации как главный в саморегуляции поведения, дает несколько вариантов приспособительных действий. 1-ый связан с так именуемым спринтерским типом адаптации, сущность которого в наличии огромного резерва сил организма, мобилизирующегося при массивном, но краткосрочном стимуле. 2-ой вариант адаптационной стратегии назван В.П. Казначеевым стайерским и подразумевает способность выдерживать долгие перегрузки без существенных утрат. Недочетом первого варианта выступает малая приемлемость для организма долгих нагрузок, даже средней интенсивности, второго -малая устойчивость к неожиданным перегрузкам. С этих позиций радиационное излучение является как долгим, так и неконтролируемым, а как следует неожиданным фактором среды, что приводит как «спринтеров», так и «стайеров» в состояние компенсации, которая «сама по для себя… на определенном шаге составляет разные степени переходного состояния. Одним из таковых состояний является склероз«.

Как указывается в медицинской литературе, «приспособительное в собственном начале явление — инфильтрация липидами отдельных структур артериальной стены для восполнения ее энергетических потребностей — становится потом предпосылкой сердечнососудистых болезней, перейдя количественные в энергетическом плане соотношения».Такое переходное состояние можно охарактеризовать как предболезнь, при котором происходит «разрастание адаптационной цепи, протекающее в определенный период благополучно для организма, может в предстоящем привести к энергетической задолженности, а позже к истощению. Опосля долгого периода гиперфункции может развиться «локальное изнашивание», сопровождающееся смертью клеток, затруднением в обновлении структур, понижением белкового баланса».

В.С. Ротенберг и В.В. Аршавский выдвигают вариант поисковой активности, как «общий неспецифический фактор, который описывает устойчивость организма к стрессу и вредным действиям». Таковой вариант назван ими отказом от поиска, при всем этом подчеркивается, что «стадия напряжения не конкретно и не равномерно перебегает в стадию истощения, нарушающее его гомеостаз«>стресс реакция организма на воздействие , нарушающее его гомеостаз) сменяется дистрессом лишь тогда, когда поиск уступает пространство отказу от поиска». При этом «поиск должен возникать в ситуации, когда какие-то потребности субъекта не могут быть удовлетворены за счет предыдущих отлично отработанных способностей поведения» «.

Направляет на себя внимание тесноватая связь, регистрируемая представителями данного подхода, чувственной сферы личности с ее потребностями. К. Изард, к примеру, понятие базисных потребностей и чувственную направленность ставит в один ряд, подчеркивая при всем этом, что «эмоциирассматриваются не только лишь как основная мотивационная система организма, да и в качестве базовых личных действий, придающих смысл и

Направление, базирующееся на работах У. Кэннона, Г. Селье и К.Бернара, связывает осознание адаптации с гомеостазом. «Из био и мед этот принцип перенесен в психологию, вызвав протест, но почти всегда неосознаваемый и не подкрепленный глубокими теоретическими исследовательскими работами, а потому не изменивший его господствующего положения «,- писал А. Асмолов. В данных работах проводится ровная связь адаптации с гомеостазом, сохранение которого на всех уровнях организации человека декларируется как цель и значение адаптации. «В понятие гомеостаза врубаются два взаимосвязанных процесса — достижение устойчивого равновесия и саморегуляция. Соответственно адаптационные процессы появляются как инерционные и приспособительные». Инерционные процессы адаптации, по нашему воззрению, соединены с неадекватной ориентацией на старенькые цели, тогда как приспособительные — с новенькими целями в изменившихся критериях. При этом наличие или отсутствие гомеостаза уже на уровне организма есть психический маркер адаптированности человека к новеньким условиям.

Главные выводы о взаимовлиянии работоспособности»>заболевания

и адаптации подразумевают наличие устройств приспособления на 2-ух уровнях. 1-ый уровень связан с индивидными качествами человека, которые «в большей степени могут быть объяснены в контексте гомеостатических моделей адаптации, в особенности когда речь идет о филогенетически более старых уровнях организации индивидума». Но недозволено опровергать возможность существования индивидных неадаптивных проявлений, которые являются адаптационными на уровне популяции, к примеру генетическую расположенность к определенному паттерну поведения.

Как считает В.П. Казначеев, на личностном уровне сосуществуют два типа регуляции поведения: адаптивный и неадаптивный, принципом разделения которых служит соотношение цели и результата активности. При этом персонально неадаптивное метод формирования патологии: приобретенная психологическая травма -» хроническое психическое напряжение дезадаптация -» патологические нарушения». Таковой подход опирается на предположение, что «психика — более совершенный и более ранимый аппарат приспособления человека к социальной и экологической среде. При действии на организм чрезвычайных раздражителей, в критериях острого и в особенности приобретенного напряжения данный вид адаптации может нарушаться сначала. В итоге существования психосоматических отношений это приводит к изменениям на наиболее низких уровнях структурно-функциональной организации».

Как соединены телесный и личностный уровни в процессе адаптации? Пробы выявления устройств их взаимодействия дают противоречивые результаты. Так, А. Элиац выдвинул догадку о существовании связи уровня реактивности индивидума со стилем саморегуляции, другими словами соответствующим для данного индивидума методом регуляции собственных отношений со средой. Согласно данной для нас догадке, для индивидов, которым характерна низкая Потребность в стимуляции и высочайшая реактивность, характерен пассивный стиль саморегуляции — человека.

Данная догадка испытана Я. Стреляу в опыте на 130 мальчуганах 15-17 лет. Данный создатель определял стиль саморегуляции в 3-х ситуациях: «1. Приспособление собственных целей к реальному положению вещей.

Приспособление собственных действий к тому, чтоб в новейшей ситуации была возможность заслуги целей.

Активные деяния в ситуации, затрудняющей воплощение целей. Показателем активного стиля саморегуляции числился высочайший итог, показанный во всех 3-х ситуациях, тогда как маленький итог рассматривался как показатель пассивного стиля саморегуляции».

В.А. Петровский обозначил данный парадокс «постулатом сообразности». Смысл данного постулата состоит в утверждении, что при анализе тех либо других стремлений человека, «можно вроде бы взойти к той цели, которая, в

Iконечном счете, движет поведением, каким бы противоречивым и неразумным не представлялись при «поверхностном» наблюдении основанные на ней побуждения и рвения людей«. Иными словами, при схожем подходе адаптивность представляет собой тенденцию субъекта к реализации и проигрывании в деятель уже имеющихся стремлений, направленных на воплощение тех действий, необходимость которых была доказана предыдущим опытом. Неадаптивность как расхождение в свою очередь представляет противоречие меж преследуемой субъектом целью и результатом его активности.

Таковым образом, понятие неадаптивности имеет довольно размытые аспекты. Неадаптированность может раскрываться как черта личности и как черта личной организации. Данное понятие может выступать синонимом дезадаптации, может иметь отношение к стилям саморегуляции и пр. С нашей точки зрения, во всех вариантах нужно гласить о разных вариантах адаптации, представляющих из себя вроде бы шкалу, на одном конце которой — конструктивное самосохранительное адаптация есть ни что другое, как » развивающийся в процессе персональной жизни процесс, в итоге которого организм приобретает отсутствовавшую ранее устойчивость к определенному фактору среды и таковым образом получает возможность жить в критериях, ранее не совместимых с жизнью, решать задачки, ранее не разрешимые». Понятно, что в фенотипе отсутствует сформированный механизм, готовый на приспособление к хоть какому фактору среды, к примеру, к радиоактивному излучению. Ситуация осложняется тем, что у человека отсутствует физиологический аппарат, при помощи которого он может чувствовать данный фактор. зрение, слух, вкус, тактильные чувства, запах, движение тут бессильны.

Ф.З. Меерсон вводит понятие «стоимость адаптации», выделяя несколько стадий адаптивного процесса. 1-ая стадия названа срочной адаптацией и характеризуется мобилизацией предсуществующих адаптационных устройств как гиперфункцией либо началом формирования многофункциональной системы, ответственной за адаптацию. На данной для нас стадии происходят «расточительные и только время от времени удачные приблизительные движения,., выраженное повышение распада структур, резкое повышение растраты стрессорных гормонов и нейроме-диаторов и пр.». «Разумеется, — подчеркивает Ф.З. Меерсон, — что эта совокупа сдвигов по собственному значению для организма не ограничивается обычным расходом энергии, а сопровождается разрушением и следующей реконструкцией структур, которые составляют сущность понятия о «стоимости адаптации» и совместно с тем главную предпосылку перевоплощения адаптации в болезнь».».

2-ая стадия именуется «переход срочной адаптации в долговременную» и представляет собой повышение мощности всех систем, принимающих роль в адаптации. Основной механизм данной для нас стадии связан с «активацией синтеза нуклеиновых кислот и белков в клеточках системы, специфично ответственной за адаптацию». Ф.З.Меерсон показывает, что на данной стадии » физическое либо психологическое-реакция может преобразовываться из звена адаптации в звено патогенеза и появляются бессчетные стрессорные

3-я стадия характеризуется наличием системного структурного следа, отсутствием системы, доминирующие в процессе адаптации, приводит к лишней гипертрофии их клеток, а в предстоящем к подавлению синтеза РНК , которые содержатся в клетках всех живых организмов) и белка, нарушению обновления структур и изнашиванию с развитием органного и системного склероза».

Основой персональной адаптации к новенькому фактору, таковым образом, служит комплекс структурных конфигураций, который назван Ф.З.Меерсоном системным структурным следом. Главным звеном механизма, обеспечивающего данный процесс, является «существующая в клеточках взаимозависимость меж функцией и генетическим аппаратом. Через эту связь многофункциональная перегрузка, вызванная действием причин среды, также прямое воздействие гормонов и медиаторов, приводят к повышению синтеза нуклеиновых кислот и белков и как следствие, к формированию структурного следа в системах, специфично ответственных за адаптацию организма». К таковым системам обычно относят мембранные структуры клеток, ответственные за передачу инфы, ионный транспорт, энергообеспечение. Но конкретно радиационное облучение даже наименее 1Гр, другими словами в спектре так именуемых «малых доз», приводит к стойким сдвигам в синаптической передаче инфы. При всем этом интенсивно выделяющиеся глюкокортикоиды действуют сначала на полисинаптические, а не на олигосинаптические реакции. «Не считая того, — как указывают врачи, проводившие клинические исследования ликвидаторов, — у участников трагедии диагностируются стойкие сдвиги в гормональном гомеостазе, изменяющие адаптивные реакции организма, соотношение действий торможения и возбуждения в коре огромных полушарий».

Ф.З. Меерсон также отмечает, что в процессе персональной длительной адаптации, создаваемые системные структурные следы «по собственному био значению обращены в будущее. Они защищают человека от грядущих встреч с небезопасными факторами среды, от повреждений при таковых встречах «. Но » почти всегда арсенал адаптационных реакций, сформировавшихся в процессе персональной адаптации,… реализуется негармонично». Этот процесс впрямую связан, по нашему воззрению, с индивидуально-личностными чертами человека.

Южноамериканский исследователь Дж. Вильсон также представил, что форма реагирования человека на травмирующее событие, также удачливость предстоящей адаптации к ежедневной жизни, зависят не только лишь от самого действия, да и от психических черт личности пострадавшего. Сиим создателем был предложен личностно-средовой подход к разъяснению посттравматического стрессового синдрома. Составными компонентами такового подхода являются последующие:

1. свойства личности пострадавшего, включая мотивы, черты нрава, травмы;

б) структуры травмы;

в) свойства травматического опыта;

г) свойства посттравматического общественного окружения.

Д.Вильсон считает, что вышеназванные составляющие тесновато ведут взаимодействие меж собой. Это и описывает персональную личную реакцию человека на травмирующую ситуацию. К примеру, «реакцией человека с устойчивыми моральными убеждениями в ситуации острого морального конфликта быть может мощный аффективный дистресс, когнитивное искажение собственной роли в ситуации, возникновение чувства вины за происшедшее, в итоге чего же сходу же либо через некое время опосля действия у него могут появиться проявления PTSD либо остальные нарушения», — пишет Д.Вильсон.

3. Личные личные реакции человека на травму:

а) чувственные реакции;

б) конфигурации когнитивного стиля, другими словами возможности оценивать действия, рассматривать ситуацию;

в) конфигурации в мотивационной сфере;

г) конфигурации на нейрофизиологическом уровне;

д) усилия, предпринимаемые личностью для приспособления к изменившимся требованиям ситуации.

Причины этого компонента определяют составные элементы 4-ого пт, нареченного Д.Вильсоном адаптационным.

4. Посттравматическая адаптация, которая быть может выражена:

а) в острой форме;

б) в приобретенной форме;

в) в соотнесении с годами человека и обстоятельствами его жизни.

При всем этом Д. Вильсон подчеркивает, что «невзирая на то, что травмирующая ситуация может в большей либо наименьшей степени повлиять на некий один уровень, это действие может привести к нарушению либо полному разрушению равновесия меж всеми уровнями функционирования индивида, в итоге чего же у человека могут наблюдаться проявления разных патологических разрушений».

М. Аргайль, А. Фарнхем и Д. Грехем обращают внимание на свойства проблемной психической ситуации, в которую попадает человек. Ими выделяются последующие признаки действия, нареченного проблемной психологической ситуацией: «1) наличие препятствия к осуществлению целенаправленной деятельности личности; 2) чувство блокады потребностей, сопровождаемое переживанием осознаваемых проблем на пути к цели; 3) нехорошие чувственные переживания, связанные с ситуацией; 4) неведение путей, методов решения задачи, конфигурации ситуации либо выхода из нее; 5) Потребность в принятии хоть какого решения».

Г.В. Залевский анализирует главные варианты поведения, которые можно следить у человека, попавшего в сложную ситуацию. Данный создатель вводит понятие психологической ригидности, понимая под ней «форму адаптации, но наиболее низкого уровня», иными словами, «трудность корректировки программки поведения в целом либо ее отдельных частей в связи с беспристрастной необходимостью и разной степенью осознавания и принятия данной для нас необходимости». Как следует, человек, попавший в новейшие условия, быть может или ригиден, или флексибилен, при этом «чем выше нехорошие напряжения, тем выше психологическая ригидность и посильнее проявления фиксированных форм поведения». При этом часто «человек сам себя ограничивает, так как он на различных уровнях сознания управляется… «разрешающей и не разрешающей» принимать решения информацией».

Ориентируясь на вышеприведенные точки зрения различных исследователей процесса адаптации можно представить, что лишь встроенный подход к осознанию механизма появления PTSD-синдрома у определенного человека дозволяет учесть взаимосвязанные и взаимообусловленные уровни функционирования психики. Мы предполагаем, что у ликвидаторов трагедии на Чернобыльской АЭС под действием сначала радиационного фактора, составляющего сущностную базу данной экстремальной ситуации, могут формироваться саморазрушительные тенденции, проявляющиеся как на органическом, так и на личностном уровнях.

Трудности приспособления к новеньким условиям существования, связанные сначала с неопределенностью общественного статуса и ужасом вероятных отдаленных последствий радиационного облучения, осложнились у данной группы пациентов глобальными переменами в обществе. Даже обыденные люди, не участвовавшие ни в которых экстремальных событиях, чувствуют экзистенциальную заброшенность в реформаторский период. «Лишь один из каждых 10 считает, что он — в «победителях» новейшей жизни и полностью к ней адаптирован. Никак не могут приспособиться к сегодняшним условиям не наименее пяти-шести человек из каждых 10, и оставшиеся трое-четверо находятся в том неопределенном состоянии, когда сами не знают, приспособились ли они за 10 лет к данной для нас жизни либо нет. Таковым образом, есть основания утверждать, что до 90% обычных людей в стране не ощущают еще себя не только лишь «хозяевами жизни«, но даже и участниками, рассчитывающими на маломальский фуррор», — так охарактеризовывает общее состояние населения Рф М. Плюснин.

Иной неувязкой ликвидаторов трагедии на ЧАЭС является приобретенная депривация базисных потребностей, что осложняет процесс адаптации к новеньким условиям. Образно выражаясь, открыв дверь в запрещенную комнату, при этом без собственного желания и без подготовительной подготовки, человек выпустил оттуда огромное количество чудовищ, которые требуют внимания и личной ответственности. Оказавшись один на один с экзистенциональным страхом существования, человек попал в ситуацию «пробуксовки», когда, выражаясь словами Б.Паскаля, «Я в страшном и полном незнании. Я не понимаю, что такое мое тело, что такое мои чувства, что такое моя душа, что такое та часть моего Я, которая задумывается то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о самой для себя и все-же понимает себя не больше, чем все другое…Я как должен скоро умереть; но чего же я больше всего не понимаю, это погибель, которой я не умею избежать».

2. Специфичность работоспособности»>заболевания

системы кровообращения ликвидаторов трагедии на ЧАЭС

Психосоматические расстройства у людей при патологии системы кровообращения обычно рассматривались только в границах 2-ух патогенетических способностей: или в качестве причин, повышающих риск развития кардиологической патологии, или последующей за ней и всераспространенной церебро-васкулярной нефункциональности. Но в истинное время, как выделил А.Б. Смулевич, признано, что «на фоне приобретенного стресса, при последствиях экологических катастроф и соц катастроф эти две ипостаси психосоматических отношений в поликлинике внутренних заболеваний тесновато переплетаются и делают необычный ранее новейший набросок патогенеза, поликлиники и эпидемиологии сердечно-сосудистой патологии».

анализ общей структуры заболеваемости ликвидаторов трагедии на ЧАЭС, стоящих на учете в Региональном центре радиационной медицины при областной поликлинике №2 г. Екатеринбурга, подтверждает выводы А.Б.Смулевича. Так, в период с 1992 г. по 1996 г. «более оживленными оказались кровообращение — важный фактор в жизнедеятельности организма человека и ряда животных), их уровень по отношению к 1992 году возрос на 119,6%, тогда как темп конфигурации удельных весов остальных классов заболеваний в структуре общей заболеваемости был существенно ниже и колебался от -18,2% до + 39,9%. Таковым образом, патологические состояния, в каких главную роль играют нарушения деятель системы кровообращения , занимают в структуре обстоятельств инвалидности ликвидаторов непременно важное пространство, а конкретно 73%».

Существенное причин, сначала радиационного облучения, длится прогредиентное понижение уровня как соматического, так и психологического здоровья участников травматического действия. Так у ликвидаторов трагедии на ЧАЭС сердечнососудистая патология приобретает типичные черты: «развивается на 7-10 лет ранее собственного «возрастного» эквивалента, сопровождается множественными микроангиопатиями, гиалинозом маленьких сосудов, психопатологическим развитием личности, склерозированием паренхиматозных органов, отвечающих за иммунологический и биохимический гомеостаз, также ригидностью к проводимой психо-, фармако- и физиотерапии». Не считая того, была установлена статистически достоверная разница меж интегральным выражением алгоритмов реакций у здоровых людей и у ликвидаторов трагедии. Так, у здоровых лиц номограмма, совокупно отражающая баланс нервно-рефлекторной регуляции «имеет форму параболы с верхушкой, обращенной наверх, и по собственному виду припоминает синусоиду. Эта синусоида по общебиологическим законам обрисовывает правильно протекающий процесс адаптации и показывает на фаз-ность реакции био системы зависимо от интенсивности приложенного раздражителя: активной реакции на малые дозы облучения, привыкание к действию раздражителя при средних отягощениях и понижении реактивности при продолжающемся увеличении интенсивности действия. У ликвидаторов последствий трагедии по сопоставлению с нормой кривая оказалась размещена в зеркальном отображении и мела прямо обратную направленность собственных веток: ее ветки устремляются ввысь как в спектре малых значений оси абсциссы, так и при их увеличении». На наш взор, вышеупомянутое свидетельствует о включившихся механизмах саморазрушительного поведения на органическом уровне.

Можно полагать, что клинические данные указывают на лучевую болезнь. Но Г.В. Талалаевой было установлено, что фактически все пациенты, вошедшие в подборку, получили дозу облучения ниже значений, вызывающих лучевую болезнь. Не считая того, на момент исследования костномозговой синдром не был диагностирован ни у 1-го из пациентов Областного Центра радиационной медицины.

В итоге проведенного исследования было установлено наличие точных клинико-психологических параллелей и метод осознаваемых и неосознаваемых психосоматических моделей саморазрушительного поведения пациентов, участвовавших в ликвидации трагедии на ЧАЭС.

Разглядим диаграмму 1.Так, анализ внутренней картины заболевания в целом по выборке показал, что 1-ое пространство делят смешанный и диффузный типы дела к заболеванию.

Более нередко встречающиеся типы в диффузном отношении к работоспособности»>заболевания — тревожный, ипохондрический и меланхолический. Это свидетельствует о интрапсихической направленности реагирования на болезнь у данных пациентов с преимущественным нарушением самовосприятия и восприятия себя в дела к заболевания».

Составные составляющие смешанного типа охарактеризовывают наличие внутреннего конфликта, потому что принадлежат к различным векторам адаптированности в ситуации работоспособности»>заболевания. Так, сензитивный тип связан с неувязкой оценки важного окружения и соответствия системе ожиданий, другими словами относится к интерпсихическому варианту реагирования на болезнь. Тревожный тип дела к заболевания врубается в интрапсихическую направленность, другими словами, связан с глубокими внутренними переживаниями по поводу собственного работоспособности»> работоспособности»>заболевания . Эргопатический тип подразумевает, что у пациента довольно сил и энергии для того, чтоб сублимировать свою активность в остальные виды деятель, «убегая» тем от

На втором месте — гармоническое отношение к заболевания, которое охарактеризовывает трезвую оценку собственного работоспособности»> работоспособности»>заболевания

. Но при внимательном исследовании протоколов исследования оказалось, что у данной группы пациентов вторым по значимости, хотя и не вошедшим в «диагностическую зону», выступает сензитивный тип реагирования на болезнь. Данный факт с достаточной степенью вероятности говорит о наличии психических заморочек в системе взаимодействий со весомым окружением даже у данной когорты ликвидаторов.

На 3-ем месте — эргопатическое отношение к заболеваниям, которое показывают 13% ликвидаторов трагедии на ЧАЭС. Пытаясь «убежать» от закону. Как подчеркивал Б.Д. Карвасарский, «одним из важных характеристик личной адаптированности служит адекватность поставленных задач способности их реализации в данных критериях». Понятно, что группа инвалидности для этих пациентов выступает как типичный «допуск» к суровой вещественной компенсации роли в ликвидации трагедии на ЧАЭС. Для большинства пациентов, возможность получать муниципальную компенсацию — единственный источник доходов. С иной стороны, средний возраст ликвидаторов подразумевает активность в различных видах деятель, в том числе и проф, публичной, домашней и пр. Потому они оказываются перед проблемой: или показывать клиническую симптоматику собственного событий, там нет и происшествия, «объектно» взламывающего ход персональной жизни», — подчеркивал М. Эпштейн. Л. Росс и Р. Нисбетт, говоря о ситуациях, когда человек обязан подстраивать собственные убеждения под средства, то имеющиеся у такового оратора внутренние установки смещаются в направлении требуемой от него позиции. Но на пути данного процесса возникает неодолимое препятствие, если за произнесение речи оратору выплачивается значимая сумма средств. В этом случае произнесение неискренней речи полностью согласуется с получаемой за это платой и человек готов признать отсутствие связи меж своими прежними убеждениями и тем, что он обязан сказать«.

«Платой» за смену убеждений становится напряжение. Клинические и экспериментальные данные свидетельствуют о сложной структуре психологического напряжения, демонстрируемой ликвидаторами трагедии.

Так, Т.А. Немчин выделяет три степени выраженности состояния напряжения. Первую стадию можно именовать напряжением с большенный толикой условности. «На самом деле, это состояние покоя, специфичной невключенности субъекта в деятельность для заслуги цели… Испытуемые не чувствуют каких-то явлений соматического либо психологического дискомфорта либо, напротив, удобства и не расценивают ситуацию, в какой они оказались, как экстремальную».

2-ая степень психологического напряжения характеризуется мобилизацией всех систем организма и структур психики для заслуги определенной цели. При напряжении данной для нас степени растет эффективность главных параметров психологических познавательных действий, увеличивается уровень активированности динамических черт нервной системы, усиливается энергообмен и пр.

3-я степень выражена «дезорганизацией психологической деятель, существенными отклонениями в психомоторике, глубокими сдвигами в ней-родинамических свойствах, суровыми отклонениями в ряде энергетических характеристик и ярко проявленным чувством физического и психологического дискомфорта». Анализируя главные характеристики третьей степени напряжения, Т.А. Немчин подчеркивает, что «более выраженные сдвиги наблюдаются со стороны психологической деятельности».

]]>